Владислав Воронин – о том, почему отставка Леонида Кучука, которому никак не помогало руководство, выглядит цинично и некрасиво.

_{Фото: РИА Новости/Александр Вильф}

Я хорошо помню этот мартовский день: «Локомотив» лидировал в чемпионате, аккуратно придерживал мяч, ведя 2:0 в матче с «Уралом», и в Черкизове впервые за долгое время было абсолютное спокойствие – только Леонид Кучук так и не познал никакого умиротворения и скакал по бровке. Потом он объяснил, почему так размахивал руками и кричал, когда в матче все было ясно: «Если я сяду – значит, не буду работать с командой. Рано мне садиться». Тогда эти слова прозвучали изящно и как-то буднично, вскоре даже забылись.

Вспомнились уже в субботу, когда я впервые не увидел Кучука в технической зоне: он испарился под козырьком тренерской скамейки и молчал. Такого ни разу не случалось за год с небольшим его работы в «Локомотиве», и с трибуны казалось, что это конец: Кучук все понял, смирился и все-таки сел. Оказалось, стоял, оперевшись на стойку скамейки. Но это уже стилистика, главное – Кучук впервые отдалился от команды во время матча, потому что окончательно понимал, что контроль над ней утерян и что-то кричать просто бессмысленно – все равно не услышат.

«Локомотив» превратился в разболтанное сборище обиженных, хмурых, разбитых футболистов, почти все из которых перестали видеть в Кучуке своего тренера. Это пора признать. Кто-то был недоволен в прошлом сезоне, но продолжал достойно играть, видя перед собой солидную цель, кто-то присоединился летом, когда на «Локо» сошла лавина внутренних интриг. В итоге Кучук мог всерьез рассчитывать от силы на 4-5 человек, которые остались в его личной обойме: те же Миранчук и Ткачев заметно оживили игру впереди в матче с «Мордовией», когда основа просто встала.

Разумеется, Кучук и сам виноват в том, что выпустил ситуацию из-под контроля: не смог залезть в мысли игроков и снова их зажечь, не смог вернуть доверие и расположение разговорами, не стал обострять ситуацию, убирая в запас проваливающихся лидеров вроде Самедова. Тренер обязан быть психологом и возвращать себе высокий статус, особенно во времена внутренних войн: если у тебя есть свои верные солдаты, ты еще не убит и остаешься в игре. Но солдат оказалось слишком мало, а один из самых важных – Тарасов – был ранен (травма ахилла).

Но позор «Локомотива» не в том, что Кучук потерял управление командой, а в том, что в этот сложный момент Ольга Смородская не сделала вообще ничего, чтобы помочь тренеру, который а) принес клубу первые медали за 8 лет; б) продлил ее президентский срок (контракт истекал, и именно Кучук был последним шансом Смородской остаться во главе «Локо»).

Чем можно было помочь Кучуку – догадаться легко. После поражения от «Аполлона» тренер четко осознавал, какая опасность грозит его креслу, и в публичных выступлениях стал едва заметно приоткрывать ширму, за которой в «Локо» происходили темные дела. Кучук говорил сбивчиво, рваными фразами, которые понятны только избранным людям из клуба, а со стороны кажутся странным набором слов – это было похоже на политические сигналы в речах президентов. Точно известно, что среди таких публичных претензий Кучука оказались пункты: организация сборов (не все пожелания тренерского штаба были выполнены), обстановка в команде («желание-нежелание» играть у футболистов), селекция («Ньяссе – один из немногих игроков, предложенных селекционной службой, в ком я увидел потенциал»).

Во всех трех пунктах поддержка президента может быть ощутимой. Если ты благодарен тренеру и хочешь продолжать борьбу в новом сезоне, то выполняешь все запросы тренера по сборам или ищешь компромисс. Если из команды пропадают два игрока, а атмосфера в коллективе катится к катастрофической – президент может приехать к футболистам и публично поддержать тренера простым намеком: «Парни, это ваш тренер, вам с ним работать. Соберитесь и делайте свое дело» – какие-то процессы это точно затормозит. Если на трансферы нет свободных денег – можно исполнить менеджерский долг и найти их хотя бы у себя под носом.

Ольга Смородская работала в одной структуре с Евгением Гинером, но так и не научилась у него главному: президент – это человек, который срочно прибегает к искре проблем или пожару конфликтов, чтобы затушить их, а не разжечь еще сильнее. Этим летом у Смородской получилось именно последнее.

Увольнение Кучука – это позор некоторых игроков, которые всего год назад рассказывали, что при Биличе им все было не так и теперь нужна жесткая рука, потом хвалили нового тренера и рассказывали про зрелость команды, а через три месяца стали слепыми орудиями политтехнологий. Ну не под дулом же пистолета капитану Гильерме рассказали про необходимость сделать заявление? Когда даешь согласие на участие в таких историях, нужно помнить: однажды в команду придет новый тренер, который будет знать твой мрачный бэкграунд и всегда будет относиться к тебе с подозрением. А еще нужно знать, что мир политтехнологий суров и нужно иметь особый стержень, чтобы после всего спокойно смотреть на себя в зеркало и некоторым партнерам – в глаза.

Увольнение Кучука – это позор руководства, которое уже много лет подряд шарахается от тренера к тренеру, не умеет терпеть и строить внятные планы на пользу клуба, а потом в вихре перемен и адского информационного угара переступает через тех, кому оно должно быть благодарно. Без смятения и жалости.

«Мы команда, в отсутствии результата виноваты все вместе, а не только одни футболисты. У Кучука же выходит, что отвечаем только мы», – сказал или прочитал по бумажке Гильерме.

Так уж получилось, Маринато, что ответственность за провал на старте сезона все равно понес пока только один человек – и что-то не видно, чтобы кто-то разделил с ним эту участь хотя бы на словах. Ни сочувствия, ни понимания, ни сожаления, что так получилось – а ведь все в одной лодке, вы так говорили?

Неловко и глупо – как и все в сегодняшнем «Локомотиве»